«Свитки из пепла»: рукописи членов зондеркоманды концлагеря Аушвиц-Биркенау

Лекции Павла Поляна. День первый Текст: Вера Белека Фото: Вера Белека , открытые источники 17 июня прошла первая лекция профессора «Высшей школы экономики» (Москва),

Лекции Павла Поляна. День первый

Текст: Вера Белека
Фото: Вера Белека , открытые источники

17 июня прошла первая лекция профессора «Высшей школы экономики» (Москва), доктора географических наук Павла Марковича Поляна: «Прожить непрожитое и прочесть непрочитанное: еврейская зондеркоманда в Аушвице-Биркенау и ее рукописи». Он рассказал, кто такие члены зондеркоманды, что им приходилось ежедневно делать и о чем, находясь в одном из страшных концлагерей войны, они мечтали. А в конце лектор прочитал отрывок из рукописи Марселя Наджари, которую впервые удалось почти полностью (75-85%) прочесть. О самом главном читайте в нашем материале.

«Фабрика смерти»

При одном названии – Аушвиц-Биркенау – в голове вспыхивают жуткие картины: истощенные тела, крики от боли и горы… горы человеческих трупов.

«Это один из шести или девяти, как считать, «лагерей смерти»… Здесь массово убивали людей и, главным образом, евреев. Число жертв, которое сейчас насчитывают, достигает 1,2 миллиона. Из них 1,1 миллион – евреи» (П. Поляна).

В Аушвице-Биркенау было пять крематориев. Первый – пробный, на котором немцы еще только осваивали технологии массового убийства людей с помощью газа. Он вмещал всего сотни и десятки людей. На него и смотреть нечего, если сравнивать с тем, что фашисты построили позже… Важно только, что это был опытный полигон.

«Первым «партиям» не повезло больше всего. На них испытывались страшные технологии, которые и показали себя необычайно эффективно» (П. Поляна).

А после фашисты разошлись. Сначала здесь построили два больших 15-модульных крематория и еще два восьмимодульных. Модули – это печи.

«А когда был производственный «пожар», кризис, когда прибывало минимум два, а максимум четыре эшелона с, главным образом, евреями, и мощности этих четырех крематориев не справлялись, то были вырыты еще две дополнительные ямы для сжигания трупов» (П. Поляна).

Все камеры были закамуфлированы под душевые. Только там вместо воды, вбрасывался газ специальными эсэсовцами-врачами. В течение небольшого количества времени у людей перехватывалось дыхание, и они в страшных муках погибали.

Кто такие зондеркмандовцы?

Не только смерть от удушения была апробирована в Аушвице-Биркенау, но и селекция – отбор «непродуктивных» (неспособных работать). Понятно, что неработоспособными признавали, в основном, женщин и стариков. Смотрели на внешность и на психологический аспект. И у них совершенно разные судьбы. Первых отправляли на автобусах и грузовиках в лагерь. Вторых – в соответствующие оперативные помещения. Через месяц их подключат к лагерному населению. Была здесь еще одна группа, своего рода, разновидность – оказаться членом зондеркоманды.

«Зондеркоманда – это еврейская бригада, которую эсэсовцы использовали в качестве своих ассистентов на конвейере смерти, который они технологично устроили в этих крематориях. Что входило в их обязанности? Во-первых, успокаивать тех, кто неспокоен, договариваться с ними, во-вторых, помогать прибывшим раздеваться. Когда людей, как сельди в бочку, запихивали в соответствующие газовые камеры и закрывали, после смерти их трупы нужно было вытаскивать и обслуживать в том смысле, что у женщин, например, срезали волосы. Если у всех мужчин и женщин были золотые зубы, то эти зубы выбивались. А трупы потом, в зависимости, например, от худощавости, в каждом из этих двух типов 15- и 8-модульных крематориях подтягивались к печам, забрасывались в них и сжигались, но, как правило, не до конца. Были люди, которые занимались тем, что дробили эти кости, а другие вывозили этот пепел. Еще были факельщики, которые зажигали эти печи и следили за огнем. В общем была четка работа с распределением обязанностей. Это и были члены зондеркоманды» (П. Поляна).

Членов зондеркоманды меняли не часто. Слухи, что каждый месяц или два – ерунда. Дело в том, что это была своего рода квалификация, уникальная способность. Меняли только тогда, когда от провинившихся членов избавлялись и место оставалось пустым.

Никто их не спрашивал – хотят они или нет. Никто не предупреждал, какая работа им предстоит. Случаи, когда люди отказывались – единичные. А кто-то сам бросался в печь или его бросали. Но большинство оставались.

«Надо сказать, что еврейская зондеркоманда в Аушвице-Биркенау была самой сильной здесь, потому что она организовала и провела небезуспешное восстание 7 октября 1944 года. И самое главное: никто никого не заложил. Это тоже достаточно редкая ситуация. Все очень медленно накапливалось. Это восстание не было настолько успешным как восстание в Собиборе, но было не менее, но даже более значимым в этом ряду, потому что речь шла о более массовом месте убийства евреев и не евреев. И важно, что в обоих случаях после восстаний в этих местах деятельность лагерей смерти прекратилась» (П. Поляна).

«Свитки из пепла»

Кто-то из членов зондеркоманды сознательно хотел и больше пытался сохранить свидетельство, написать, запомнить, передать другим, рассказать людям, что происходило здесь на самом деле.
Был один польский заключенный Аушвица который свидетельствовал о том, что он знал (у него был доступ на территорию крематория) о нескольких десятках закладок. Он даже называет точную цифру 36. Хотя Павел Поляна отметил, что это не может быть точным количеством, но не меньше этой цифры были сделаны закладки членами зондеркоманды с текстами.

Из 36 до нас дошло лишь несколько. Например, одну закладку нашли сознательно. Члены зондермандования пришли и указали: «Копайте здесь». И там обнаружили флягу с рукописями Залмана Градовского – члена зондеркоманды, одного из организаторов уже упомянутого восстания.

«Понимаете, это центральные документы Холокоста. Их написали те люди, которых немцы заставляли ассистировать буквально на самом массовом технологичном конвейерном способе уничтожения. И эти свидетельства особого уровня. Поверить в это не так просто. Да и ведь долгое время люди действительно не верили» (П. Поляна).

Рукопись Марселя Наджари, греческого еврея, пролежала в земле 36 лет. Нашли ее только в 1981 году. Ее никто специально не искал. Она серьезно пострадала и изначально текст был читаем только на 10-15%.

«Еще когда выходила моя книга «Свитки из пепла», я обозначил проблему, что рукописи в плохом состоянии. Но ведь не может быть такого, что их совсем невозможно было бы улучшить… Заинтересовался этим один мой коллега из Тулы, который такой IT-энтузиаст. Он предложил свои услуги. Я отправил ему все сканы рукописей. И он начал работать. А ведь это очень кропотливая работа. Целое искусство… Помимо общих принципов он разработал свои новые приемы… Так мы вышли на то, что текст стал читаемым на 75-85%» (П. Поляна).

Мы публикуем отрывки из рукописи Марселя Наджари, которую прочитал на открытой лекции Павел Поляна.

«После десятидневного пути, 11 апреля, мы прибыли в Аушвиц. Они отвели нас в лагерь Биркенау. Мы пробыли в нем около месяца в карантине, и оттуда самых здоровых и крепких из нас перевели — куда? Куда же, мой дорогой Мицко? В один крематорий, и я еще опишу немного ниже ту прекрасную работу, исполнения которой захотел от нас Всемогущий.

Это огромное здание с широченной трубой и 15 печами. Под [землей] два огромных вытянутых подвальных помещения. Одно используется для того, чтобы люди раздевались догола, а другое — это камера смерти, куда люди заходят голыми, и когда их число достигает 3000, камеру закрывают, а людей убивают газом. Через 6–7 минут мученичества все они испускают дух.

Наша работа состояла в том, чтобы, во-первых, встречать их в раздевалке...»

«… После того [...] все они шли голыми в камеру смерти [...] Немцы там протянули трубы под потолком, так что создавалось впечатление, что все приготовлено для помывки. Силою, с плетками в руках они загоняли в камеру людей и наполняли ее так, словно сардины в [консервную] банку, сардины из людей, а потом герметично закрывали дверь. Банки с газом всегда привозились двумя эсэсовцами на машине Красного Креста. То были газаторы, которые вбрасывали газ в камеру сквозь специальные отверстия. Через полчаса открывались двери, и начиналась наша работа. Тела этих безвинных женщин и детей мы оттаскивали к подъемнику, доставлявшему их на тот уровень, где были печи, в которых они сжигались — и безо всякого дополнительного горючего, буквально на собственном жире. От каждого некогда человека остается не более половины окка пепла [и непрогоревшие кости], которые немцы заставляли нас дробить и мельчить, пропуская через грубое сито, после чего их кидали в грузовик и сбрасывали в Вистулу. Тем самым они затирали все следы...»

«Мои дорогие, когда вы прочтете, какую работу я тут справлял, вы мне скажете: как же так — я, Манолис, или любой другой на моем месте, мог это делать и сжигать трупы своих братьев по вере? Я и сам говорил себе это же поначалу, много раз думал над тем, а не присоединиться ли мне к ним и поставить тем самым точку?
Но всякий раз месть [жажда мести] останавливала меня. Я хотел, и я хочу жить и отомстить за смерть моего отца, моей матери и моей дорогой маленькой сестренки Нелли. Я не боюсь смерти, да и как я мог бы ее бояться после всего того, что видели мои глаза?»

Источник

Предложить новость